Авалон профессора Ю.

Сегодня по научным трудам Владимира Фёдоровича глубины философии постигают тысячи студентов, аспирантов и педагогов по всей России; Кировская область гордится тем, что на её земле родился и вырос такой талантливый человек, а Вятский государственный гуманитарный университет – что он посвятил ему полвека своей жизни. А ведь ещё в начале 60-х недавний выпускник чёрнохолуницкой поселковой школы, студент физического факультета КГПИ Володя Юлов, как и многие другие его сокурсники, подрабатывал, разгружая по ночам вагоны, засыпал на лекциях, был разрядником по стрельбе и имел довольно туманное представление о философии, будучи искренне уверен в том, что именно физика – это царица наук.

Всё изменил, как ни странно это звучит, Карибский кризис 1962 года. «Тогда многих брали в армию прямо со студенческой скамьи, в том числе и меня, – вспоминает Владимир Фёдорович. – Я попал в погранвойска, в спортроту, и у меня оказалось много свободного времени: нам разрешали после тренировки до вечера уходить в город. Ну, ребята – по женским общежитиям, а я рванул в университет». В те годы в ленинградском университете как раз подобралась плеяда молодых талантливых преподавателей, лекции которых перевернули его прежнее («ходульное», по определению самого Владимира Юлова) представление о философии. «Оказалось, что она вовсе не сводится к диаматовской мантре о примате бытия над сознанием. Я понял, что совсем не знаю философию, она открылась для меня как terra incognita, которой я был просто очарован, как Ланселот Авалоном».

В общем, на физфак КГПИ по­сле службы Володя вернулся с совершенно другими интересами, и когда на V курсе профессор Вячеслав Мултановский предложил ему поступать в аспирантуру, он предпочёл физике философию. К счастью, Вячеслав Всеволодович отнёсся к его решению с пониманием – и даже написал рекомендательное письмо завкафедрой философии в нижегородском Институте иностранных языков Фёдору Кальсину. В Нижнем, правда, без сюрпризов тоже не обошлось: конкурентом Владимира Юлова оказался местный партийный функционер, что, по неписаным законам того времени, не оставляло пареньку из Чёрной Холуницы ни единого шанса. Но Фёдор Кальсин взял на себя смелость и партфункионера отсеял. Так на свет появился философ Владимир Юлов.

Теория оргсинтеза

Главным вкладом Владимира Юлова в корпус современной философской литературы многие считают его интегративную теорию познания – оригинальную и всеобъемлющую творческую кон­цепцию, главным допущением которой является мысль, что четыре формы познания: познание животных, человеческое практическое познание, духовный поиск (мировоззрение) и научное познание, – можно рассматривать в контексте единого целого. «Подход Владимира Фёдоровича опирается на принцип эволюционно-познавательного единства всего живого, – пишет о концепции Юлова его младший товарищ по цеху и коллега по ВятГГУ, доктор философских наук Михаил Ненашев. –  Дело в том, что животных вполне можно рассматривать в качестве познавательных агентов. Они придают сенсорным впечатлениям рациональные значения, различают пространственные фигуры, действуют в соответствии с транзитивной логикой, представляют предметы без их непосредственного восприятия, то есть обладают воображением… У них намечаются представление о собственном Я, они могут обманывать себе подобных, понимать других по взглядам и жестам. У них можно обнаружить зародышевые образы искусства».

При этом прижизненный опыт животных, как и у ранних форм человека, опирается на врождённые генетические программы. Просто в ходе человеческой эволюции существенные характеристики опыта подверглись изменениям: их интегральной причиной стала практика, то есть создание артефактов в виде искусственных орудий или техники. Баланс трёх сил: «природа – социум – культура», – у человека нарушился за счёт природы, зато возникла возможность усиления остальных составляющих – социума и культуры. Люди стали развивать именно социальную культуру. И в духовном опыте, по Юлову, человек представлен телесностью, бытийственной психикой, ментальной чувст­венностью и тем нижним слоем интеллекта, который обеспечивает формирование ощущений и представлений с духовными смы­слами. «Такая комплексность делает духовный опыт органичным синтезом бытия и познания», – отмечает Михаил Ненашев.

Особо в концепции Владимира Юлова выделяется взаимосвязь эмпирического опыта и теоретического мышления. Вообще противоборство эмпиризма и рационализма красной нитью проходит через всю историю философии, однако и фактуализм, и теоретизм обнаруживают свою односторонность и потому требуется понимание их соотношения в духе золотой середины.

Да: фактуальные констатации несут неистребимую вероятностную приблизительность, но прогресс науки делает «интервал безразличия» всё меньше, и если в эпоху Ньютона эффект в одну десятитысячную был погрешностью, которая не шла в расчёт, то квантовая физика считает его уже фактической ошибкой. Важно то, что теория всегда будет утверждать чистую необходимость, а эмпирические факты науки всегда будут отражать случайный хаос действительности и флуктуации человеческого опыта. Однако решающую роль в отборе тео­ретических гипотез играют именно факты, в то время как теоретическая критика помогает лишь сократить число предположений.

Тимур и его команда

Сам Владимир Юлов, впрочем, когда его спрашивают о самом важном достижении в жизни, не отделяет свою научную деятельность от педагогической и, – наряду с «неким рядом интересных и оригинальных идей», выстроенных им по философии сознания, – обязательно вспоминает, что 34 аспиранта и соискателя под его руководством стали кандидатами наук. А самым ярким событием последнего времени называет то, что все его аспиранты, включая уже защитившихся, не оставили его в трудную минуту жизни (весной этого года с Владимиром Фёдоровичем случился инсульт), навещали его в больнице и помогали буквально встать на ноги. «Я тогда убедился, что не просто установил формальные, менторские отношения с учениками, а смог создать крепкую аспирантскую семью, воспитать настоящую тимуровскую команду. И я понял, что не совсем уж плохо я преподавал философию, раз оказался интересен этим людям и как человек».

В своём предмете для Владимира Юлова особенно важна способность философии «не останавливаться на одной остановке, идти по разным маршрутам». «Во­зьмём тот же инсульт, – рассуждает он. – Я ведь в своих теоретических работах разбирал связь сознания с мозгом, телом, а теперь этот теоретический опыт помогает мне преодолевать личную ситуацию разлада между сознанием и телом через восприятие её не только как экзистенциальной проблемы, но и как экспериментальной, хоть и вынужденной, проверки своих теоретических построений».

Возможно, поэтому, по мнению Владимира Фёдоровича, не стоит надолго откладывать знакомство молодых людей с основами философии («философией, как и гимнастикой, можно заниматься с любого возраста»), её курс вполне мог бы стать частью уже школьной программы – как это происходит сегодня в США, где активно развивается философия для детей. Но это в идеале. В реальности же речь идёт, увы, не о введении предмета в школьную, а, скорее, о его дальнейшем урезании даже в рамках вузовских программ. Однако Владимир Юлов находит плюсы и в таком развитии событий, полагая, что это сможет заставить педагогов «совершенст­вовать методики преподавания, чтобы и в таком, форсированном, «прокрустовом» варианте курса философии передать ученикам ощущение глуби­ны и многогранности её идей».  

Фонарь Диогена

К идеализации прошлого Владимир Фёдорович не склонен, тем не менее, будучи прагматиком – а, следовательно, пессимистом – и имея за плечами колоссальный опыт работы с учащимися нескольких поколений, признаёт, что – противу прежнего – студент пошёл не тот. «Раньше студенты знали больше, у них был больший когнитивный ресурс, а сельская школа давала вузам особо сильных, ревнивых до знаний выпускников, – констатирует он. – Современный же студент – в силу общего измельчания и обмельчания школьной нагрузки – приходит несколько легковесный: не Дон Кихот, а Санчо Панса, – предпочитая романтике научного поиска клубные тусовки. Так же – как на развлечение – смотрит он и на преподавание, а в таком качестве наука заведомо проигрывает пляскам в клубе. Таким образом, современный студент оценивает преподавателя прежде всего с точки зрения того, насколько увлекательно он умеет подать материал, при этом на первый план выходит не качество знаний, а их «прикольность» и занимательность.

Я сам люблю сопровождать серьёзный материал иллюстрациями в виде анекдотов, притч, афоризмов и не против «занимательной физики» или «занимательной философии», но в целом весь университетский курс философии таким образом построен быть не может. С другой стороны, этих молодых людей всё равно надо образовывать, а потому и завлекать, создавая интерес, показывая студентам, что философия, словно фонарь Диогена, способна осветить те области, в которых они зачастую считают себя давно просвещёнными».

«Философия – это не наука, это область свободного рефлексивного мышления над любым предметом, будь то наука, сознание или что-то ещё, – продолжает Владимир Юлов. – Тем не менее, в основе научной картины мира лежат именно философские основания: все нормативные ценности науки сформулировали философы. И если философия без науки теряет предмет, становится чересчур умозрительной и легковесной, то наука без философии лишается основания и широкой перспективы, превращаясь в коллекционирование марок».

Надежда Кащенко

При подготовке материала использованы фрагменты интервью В. Юлова с Н. Коротковым