Картина маслом

Перестройка (и как следствие – приоткрытие железного занавеса) приобщила население СССР к ранее недоступным для его основной массы достижениям цивилизации. В том числе хлынули в страну и копировальные аппараты, лидерами по применению которых немедленно стали (каждый – в силу специфики своей работы) партийные органы и организованный криминалитет, – впрочем, в те счастливые времена они представляли собой, по сути, одну социальную группу. С той разницей, что первые использовали копиры, в основном, для размножения бюрократических бумаг, а вторые – для изготовления ценных, то есть денег. Деньги таким способом получались, мягко говоря, весьма топорные, но сбыт – в силу повальной технической безграмотности народа – находился, добавляя милиции лишние головняки. Мало ей было борьбы с тяжёлыми наследиями: прошлого (алкоголизмом) и настоящего (токсикоманией).

В самый разгар восьмидесятых в одном из коминтерновских магазинов две симпатичные девчонки приобрели пару магнитофонных кассет Denon, рассчитавшись пятирублевыми купюрами. Продавщица деньги приняла, сдачу отсчитала, товар выдала – и девчонки ушли. Но чем-то, видимо, пятирублёвки продавщицу смутили. Подозрения подтвердились, когда она посмотрела бумажки на свет, не обнаружив на них должных водяных знаков.

Как материально ответственное лицо и законопослушная гражданка, она немедленно сообщила о происшествии в милицию. Первым, как повелось, на место прибыл экипаж вневедомственной охраны, которую в те годы совали, куда ни попадя, следом – опергруппа; опера немедля занялись составлением словесного портрета, а эксперт – исследованием изъятых купюр.

Проведя первоначальный осмотр, эксперт пришёл в некоторое замешательство: водяных знаков на бумажках, действительно, не было, краски были тусклыми, а сами купюры – слегка маслянистыми, но микрошрифт полностью соответствовал гознаковскому, да и изображение герба СССР было идеальным. Чтобы сделать окончательный вывод, явно требовалось дополнительное исследование – и купюры было решено направить химикам в лабораторию.

Тем временем опергруппа, усиленная экипажем вневедомственной охраны и фотороботом, шерстила Коминтерн; ближе к вечеру подозреваемые в лице двух девчонок были вычислены и доставлены для проведения дальнейших следственных действий.

«Химики», проверив купюры по всем необходимым параметрам, к единому мнению, однако, так и не пришли, потому, посовещавшись, решили позвонить в Москву, в главк, где опыта проведения подобных экспертиз было на порядок больше. Московские коллеги (с которыми один из наших экспертов вместе учился в единственном в стране вузе, готовившем специалистов такого класса) обещали вскоре перезвонить. И обещание своё, как ни странно, сдержали, выдав коллегам абсолютно неожиданный совет, на простоту которого те поначалу даже слегка обиделись. Тем не менее, уже через полчаса злополучные купюры, – которые, следуя рекомендациям из главка, наши химики окунули в обыкновенный бензин, – начали приобретать нужную цветность. А вскоре на них каким-то непостижимым образом вернулись водяные знаки. Деньги оказались настоящими. Барышень надо было отпускать.

Барышни, кстати, к тому времени тоже многое успели прояснить. Намедни они получили зарплату (которую, если кто помнит, выдавали в те годы не каждый месяц, а когда в кассе деньги были). Сразу за несколько месяцев – но исключительно «пятёрками». И решили спрятать их куда подальше. Но так как сейфа у них не было, а чулки в то время были уже в страшенном дефиците, то сунули наличность в стеклянную банку, в которой раньше хранилось подсолнечное масло. А дензнаки обиделись и побледнели.

Закончилась вся эта история для коминтерновских красавиц довольно-таки быстро и, казалось бы, безболезненно. Но, как вскоре выяснилось, не совсем. По рассказу Славы, водителя экипажа вневедомственной охраны (который нагло использовал своё служебное положение для более близкого знакомства с одной из «фальшивомонетчиц»), покупать растительное масло девчонки с тех пор отказались наотрез. И даже котлеты жарили исключительно в тонком слое кипящей воды. Такая вот получилась «картина маслом», как говорит киногерой Машкова в телесериале, придуманном, правда, уже продюсерами нашего времени.