Зона без Большого Брата
Во времена реабилитации цензуры сама идея неподцензурной выставки выглядит вызовом официальным инстанциям. Впрочем, художникам нынче не до политики, у многих главная забота - продажа, поэтому отсутствие выставкома (под руководством чиновников Союза художников и музея) убрало преграду не только перед достойными работами, но и перед кичем, явной бессмыслицей и, грубо говоря, «пургой». Что само по себе и неплохо.
Пусть расцветают сто перцев!
Для меня образец кича - картины поп-певца и шоумена Ивана Глухова: цветастая обнажёнка, нарезка из сисек и ягодиц, зачем-то вытянутые донельзя лобки. В общем, развесистая клюква. У ведущего дизайнера завода имени 1 Мая Игоря Эдигера - работы потоньше: на первый взгляд, привлекательны и где-то даже гиперреальны, а как присмотришься, так присвистнешь: ангелочки с крылышками, пупсики-бабочки, русалочки, томные курящие барышни на фоне Питера. Ах, всё так «поэтично» и мистично! Ему бы обложки книг в стиле фэнтэзи оформлять - мог бы стать вторым Вальехо...
Лауреат прошлогодней выставки «Без цензуры» - стрит-художник Евгений Сесюков - на этот раз вывесил откровенно бессмысленные «обои» с узорами (или гигантские эскизы тканей), снабдив их названиями «Ух ты!», «Ой!», «Юнхва», «Хон Гиль Дон». Да уж, гиль. Намёк на «оптическое искусство» минимален. Судя по его сайту sib-oee.ru, Сесюков способен на большее (хотя бы на граффити). Там же можно прочесть: «я прост как манная каша. идеи, мысли, варианты - всё это кипит и варится. ешьте на здоровье!!!». Спасибо, вашей каше недостаёт перчику...
В одном отсеке с «обоями» - красивые «коврики» Геннадия Лучинина из Лебяжья. Эти абстрактные композиции (с налётом супрематизма) художник зачем-то нагружает эзотерической философией, что отражено и в названиях: «Богочеловечество», «Двое во Вселенной», «Свет из глубин». Видимо, так проявляется тоска современного человека по тотально утраченному смыслу...
Художнические поиски смыслов мне были наиболее интересны в отсеке салона «Арт-Арсенал». Собранные там молодые авторы обнаружили - на моё удивление - склонность к социальному протесту (широко понимаемому). Михаил Кулага жутко изобразил террор старших по отношению к младшим (картина «Спать?!»), Илья Орешкин - бунт негров, бессмысленный и беспощадный («Буза в ЮАР»), а Максим Синдерович - мусульманку с младенцем, просившую милостыню, но забитую камнями, и блюющего от переедания и «сбычи всех мечт» европейца («Хватит думать, чем бы себя ублажить, когда ты можешь помочь тем, у кого вообще нет ботинок...»).
Максим живёт в Питере, но периодически уезжает в Голландию - работать. Страна лигалайза (легализации запретного) вдохновила его на «от Компании Космических Корней», смахивающие на глюки. Что ж, психоделика - тоже позитив: и снится нам трава, трава у дома, зелёная, зелёная... Вообще заметно, как по мере удаления из глубинки (хоть из Лебяжья, хоть из Вятки) художник обретает более конкретные общечеловеческие темы (и «мессиджи»). Как написал Максим в одном из коллажей, «Just open your eyes to see more colours so nice» («Открой свои глаза, чтобы видеть больше оттенков цвета, таких красивых»).
Искусство - в массы!
Во второй день работы выставки на обсуждении зав. залом на Либкнехта Надежда Кочурова говорила об «экологии визуальности»: «Откуда у некоторых молодых цинизм по отношению к жизни? Почему идёт неприятие мира? Авторы, подумайте, о чём вы пишете, куда идёте». На упрёк Игоря Эдигера: «Концептуальную живопись ни один Союз художников не поймёт», - председатель Сергей Горбачёв уверял: поймём, дескать, вы только принесите. «Чтобы вы были поняты, надо писать грамотно, язык художника должен быть понят зрителем», - так поучал авторов главный по молодёжи в вятском СХ Максим Наумов. Заведующая поставила вопрос ребром: есть ли смысл проводить выставки «Без цензуры» дальше? Мол, зал имеет статус музейного, а это обязывает. Ответил Наумов: на этой выставке художник может преодолеть страх (в том числе перед выставкомом).
Судя по всему, музей в последнее время стал тяготиться неподцензурной выставкой: как бы чего не вышло. Но именно здесь - в зоне без посредника в лице чиновника или куратора - зрители могут увидеть художника как он есть, в истинном свете (и оценить), а сам он - узнать свой гамбургский счёт. Как пел персонаж Галича: «Вот стою я перед вами, словно голенький».
С нами Карлсон впереди!
До и после «обсуждалова» выступил литературный клуб «Верлибр», как раз и возникший в своё время (в 80-х) на противодействии цензуре. Концертные номера верлибровцев доказали, что и двадцать лет спустя традиции не утеряны. Краевед Сергей Ухов, прочитав двустишие из своей антисоветской «Азбуки» («Бляди торгуют телом своим. Брежнев в народе тоже любим»), заявил, что сегодня этот стих надо переделывать: «Путаны торгуют телом своим...». Вторую строчку на «П» он утаил, но все и так поняли, какого П. он очень любит.
«За «Единою Россией» - / Не раздумывай - иди! / Нарастает наша сила, / С нами Путин впереди!» (и пр.), - спел под гитару свой пародийный «Гимн партии ЕР» бард-историк Евгений «Джон» Останин и по доброй традиции передал свою гитару, как эстафету, подрастающему поколению - студенту-культурологу Борису Сметанину (гостю «Верлибра»). Предупреждённый, что петь про «Единую Россию» - иго для народа», как в прошлом году в Герценке, не надо (это чревато оргвыводами), Борис сбацал что-то мажорное с припевом «Эх, жизнь моя жистяночка, весёлая такая! Родимая, любимая и сердцу дорогая!» («С разбега прыгнуть в небо и лететь ветрам назло. Нажраться вдарабаданище. Эх, если б помогло!»...).
Вообще Сметанин стал гвоздём концерта. Прочтённые им после антракта стихи вместили весь его «духа горький опыт»: «Власти я доверья не внушаю, / часто в спину смотрит мне конвой. / Всё же полной грудью я вдыхаю: / понял я, что всё-таки живой», «Мне противен мировой порядок, / созданный давить и покупать...».
И напоследок Борис опять взялся за гитару: «Он много говорит по телевизору и вне - / о том, как всё отлично в нашей честной стране... / Я всегда буду против! Я всегда буду против!.. / Моя страна - концлагерь. Мы живём здесь давно. / И нам хотят заколотить последнее окно. / Но над страною пролетит бушующая тень! / И верю я, что будет новый ясный светлый день». Вот оно, искомое жизнеутверждающее искусство!
С той же позиции «приятия абсурдного мира» читали стихи Николай Голиков, Олег Чарушин и автор этих строк. А гость «Верлибра» Андрей Жигалин рассказал на ночь «шведскую сказку»: «Карлсон вернулся из Вьетнама, / Он Бомбардировщиком служил. / Через всё лицо тянулись шрамы, / Но ещё и рад он был, что жив. / К Малышу в окно влетел он прямо / (Хоть и 20 лет уже прошло), / Смотрит: платье на полу, пижама... / Молодым друг с другом - хорошо! / Загрустил... Вдруг слышит: - Третьим будешь?! / Я тебя - пропеллер скидывай! - тебя!! / Да ныряй под одеяло, к людям. / Мы ж в натуре - шведская семья!!!».
Вот! А вы говорите - цинизм. Какой цинизм, ё-моё? Это ж по Маяковскому: «Жить единым человечьим общежитьем». Ну, не вмещается новое время в рамки цензурных комитетов, так это проблема цензоров, а не авторов. Наше дело правое - we shall overcome!
Михаил Коковихин