«ЛУКОЙЛ» пермского периода

А кому ж неинтересно увидеть всё и сразу от начала и до конца? Чтобы прямо на твоих глазах невзрачное, почти невидимое, к примеру, яйцо птицекрыла превратилось в роскошную бабочку, ячменное зёрнышко – в глоток божественного вискаря, а некая «нефтесодержащая» жидкость из-под невесть каких угоров и равнин – в золотистую струйку бензина Еuro 5 на ближней автозаправке? Кому неинтересно – хотя бы денёк – поважничать, облачившись в тогу общественного эксперта, да ещё в столь горячем вопросе как качество производства, транспортировки и реализации автомобильного топлива? Да и захотелось, если честно, ещё раз – спустя 35 лет – просто посмотреть на Пермь, по улицам которой гуливал, бывало, с друзьями юности, распевая ныне уже классическое: «Ах, какие удивительные ночи! Только мама моя в грусти и трево…». В общем, вопрос: ехать или не ехать? – за отсутствием вариантов как-то даже и не обсуждался.

Скажу сразу: войти в одну и ту же Пермь по второму разу не удалось. Изменения в городе оказались стопроцентными, а процент узнавания, соответственно, нулевым. За тем отдельное спасибо хочется сказать тем, кто создал и установил сей нехитрый арт-объект с солёными ушами, этакий эзотерический портал, нырнув в который, ты вмиг снимаешь все противоречия между тем, что ещё помнишь, и тем, что уже видишь. Ать! – и ты двумя ногами (вернее, двумя ушами) на прикамской земле. Спасибо.

А это мы уже в 136 километрах от Перми на территории цеха добычи нефти и газа (ЦДНГ) №5 в Осинском районе – проходим инструктаж по технике безопасности перед посещением режимных объектов. Большинство невыспато (вставать пришлось в 5 утра по кировскому времени), а кое-кто тупо непроснут. Но сам факт, что ты можешь стать первым кировским журналистом, которому довелось эти объекты увидеть и потрогать, бодрит и интригует. К тому ж обещают выдать спецодежду с комплектом индивидуальной защиты. Где ещё сделаешь такое селфи?

Культурный шок №1 – качалка. В советском детстве мне доводилось бывать близ нефтяных вышек в Куйбышевской области – страшных чёрных махин, полыхающих факелами попутного газа. Здесь, в Осе, не то что факела – нет даже запаха нефти. И вообще никакого запаха. По цветовой гамме агрегат похож, скорее, на детскую площадку у нас во дворе. В программе пресс-тура, кстати, этот пункт был обозначен как «экскурсия по кустам». Хи-хи. На деле всё оказалось гораздо будничнее: кустом здесь называют всего лишь группу рядом стоящих скважин.

То, что качалки установлены кучно, не значит, что они хлебают из одной тарелки. У каждой, благодаря использованию методов бурения горизонтальных стволов, есть своё отдельное поле деятельности. Причём в длину боковые стволы – благодаря уникальной технологии, разработанной пермскими учёными – могут достигать четырёх километров, находясь при этом на двухкилометровой глубине. Так что, к примеру, если над нефтяным пластом находятся залежи калийно-магниевых солей, то нефтяники имеют возможность выкачивать «чёрное золото» прямо из-под них, горнякам ничуть не мешая. Такой вот обоюдовыгодный симбиоз. А по кустам скважины группируют из соображений логистики – чтобы собирать всё сразу в одну трубу. Благо, объёмы тут вполне себе серьёзные – за 2013 год, к примеру, на скважинах ЦДНГ №5 была добыта 621 тысяча тонн нефти.

Далее нефтесодержащая жидкость отделяется от попутного газа и, уже отсепарированная, по внутрипромысловым трубопроводам поступает на установку подготовки и перекачки нефти (УППН) «Оса», где осуществляется снижение вязкости нефтяной эмульсии и частичное отделение пластовой воды. Рассказывая о технологическом процессе, сотрудники УППН несколько раз напоминают, что нефть – жидкость вязкая. Мы, естественно, слышим это как «вятская», чем чрезвычайно польщены. На последней ступени процесса товарная (первой группы качества) нефть направляется в специальные резервуары. Проектная мощность УППН – 3,58 миллиона тонн нефти в год. При этом (кстати, об импортозамещении) порядка 89% оборудования, которое используют нефтедобытчики из «ЛУКОЙЛ-Перми», произведено в России.

Этот домик тут тоже стоит неспроста. Сейчас внутри него идут пуско-наладочные работы, и уже к сентябрю заработает газотурбинная электростанция (ГТЭС) – уникальный объект по утилизации попутного нефтяного газа (ПНГ). Ввод этого объекта в эксплуатацию позволит использовать миллионы кубометров ПНГ во благо основного производственного процесса – для подогрева нефти и выработки дешёвой электроэнергии. Так что по осени на УППН ждут самое высокое лукойловское начальство – не будем называть имён.

И, наконец, финальная точка нашего загородного вояжа – пункт сбора нефти (ПСП) «Оса». Здесь вся нефть тщательно проверяется на предмет её качественных и количественных характеристик, после чего поступает в систему нефтепроводов АО «Транснефть», где благополучно смешивается с нефтью с других месторождений. Таким образом, – вопреки распространённому заблуждению, – на перерабатывающее предприятие («ЛУКОЙЛ-Пермнефтеоргсинтез») по трубе поступает уже микс, коктейль, – или, если так понятнее, сборная солянка, на 60% состоящая из западносибирской, а на 40% – из пермской нефти.

Здесь же мы, наконец, видим живую нефть. Немного – буквально на дне каски. Но этого достаточно, чтобы вся наша разношёрстная компания смогла пройти церемонию посвящения в нефтяники – или, попросту говоря, ритуал помазания нефтью.

Что-что, а учёт и контроль на ПСП – поистине на каждом шагу. Даже помазывают экономно: по капельке на одну щёку.

Спецодежду на выходе из ПСП, к сожалению, приходится сдать. Но программа первого дня на этом и близко не заканчивается. Буквально через час автобус тормозит у главного здания ООО «ЛУКОЙЛ-Пермнефтеоргсинтез», и тех немногих счастливчиков, кто успел-таки вздремнуть, бесцеремонно возвращают к жизни.

Предприятие реально громадное. Нет: гигантское. Мне, кировчанину, привыкшему к относительно компактным оборонным заводам (подумаешь, пять-шесть городских кварталов!), даже сравнить-то не с чем. Более-менее подробная пешая экскурсия по здешней территории, думаю, заняла бы недели три. Оно и неудивительно – как-никак, одно из лидирующих предприятий отрасли, более 13 миллионов тонн нефти перерабатывает за год. В итоге основную часть пути нам приходится преодолевать с крейсерской скоростью на автобусе, фотографируя исполинские объекты не вполне ясного назначения прямо из окна. Потом нам, конечно, разъяснят, что к чему. Но это уже для большой статьи, а не для путевых заметок.

Все производственные процессы ООО «ЛУКОЙЛ-Пермнефтеоргсинтез»: от первичной переработки (ректификации) нефти – до получения собственно бензинов, реактивного, дизельного и судового топлива, мазута, битума, кокса, серы, серной кислоты и т.д., – в реальном масштабе времени контролируются и корректируются вот этими суровыми людьми у мониторов в Центре управления. При возникновении любой нештатной ситуации, на каком бы участке и в какое бы время суток она ни случилась, они всегда готовы оперативно предпринять все необходимые контрмеры.

«I can see for miles and miles, and miles, and miles», – пели, помнится, в середине 60-х парни из The Who. Если б они could see, сколько труб и эстакад тянется во все стороны по территории сегодняшнего «Пермнефтеоргсинтеза», то, думаю, повторили бы своё «and miles» ещё раз восемнадцать, не меньше. Культурный шок №2: говорят, на заводе есть человек, который назубок знает, – хоть среди ночи разбуди, – где каждая из этих труб начинается, где и зачем поворачивает и куда ведёт.

Вторая остановка на территории «Пермнефтеоргсинтеза» – испытательная лаборатория. Судя по тому, как трепетно на всех лукойловских предприятиях относятся к вопросам качества, объект этот на заводе – один из самых важных. Тут тоже всё на высшем уровне. Иначе нельзя: автобензины и дизтопливо на предприятии выпускаются исключительно в соответствии с экологическим стандартом Euro 5, который предъявляет к производителю жесточайшие требования по содержанию оксидов азота, сажи, ароматических углеводородов и сернистых соединений. В частности, по сере стандарт допускает присутствие не более 10 миллиграммов в килограмме топлива – то есть не более 10 граммов на тонну. Без высокотехнологичного оборудования такие стандарты, ясен пень, не проконтролируешь.

Эта установка позволяет определять октановое число бензина. Работает она точно, но и шумит изрядно – что твоя сваезабивная машина. А потому обслуживают её, как правило, специалисты мужского пола.

Для кировчанок, впрочем, сделано исключение.

Сфотографировать весь завод целиком не получается даже издалека. Так что организаторам следующих пресс-туров, возможно, следует задуматься о вертолёте.

Пресс-конференция. Справа налево: представитель президента компании «ЛУКОЙЛ» в Пермском крае, генеральный директор ООО «ЛУКОЙЛ-Пермь» Олег Третьяков; генеральный директор ООО «ЛУКОЙЛ-Пермнефтеоргсинтез» Василий Анисимов и генеральный директор ООО «ЛУКОЙЛ-Пермнефтепродукт» Андрей Гаврилец. Без вопросов – в том числе не самых политкорректных – ни один генеральный из зала не ушёл. Но об этом потом – в номере «ТДТ».

Олег Третьяков: «В Прикамье создана уникальная модель нефтегазового бизнеса – начиная от качалки и кончая заправкой. Вместе с нами здесь работают ещё 14 предприятий «ЛУКОЙЛа»: учётный финансовый центр, центр по IT-технологиям, филиал «ЛУКОЙЛ-инжиниринг», перекачивающее, транспортное предприятие и т.д. Всё это позволяет нам работать успешно. В 2014 году предприятие «ЛУКОЙЛ-Пермь», которое ведёт разведку и добычу нефти в Прикамье, добыло 14,2 миллиона тонн нефти и 1,3 миллиарда кубов газа – и в седьмой раз стало лучшим предприятием компании «ЛУКОЙЛ» в своём сегменте. Мы трудимся в 26 районах Пермского края, кроме того, имеем часть площадки в Башкортостане, а в начале этого года вышли работать на крупный участок в республике Коми, где занимаемся разведкой и подтверждением запасов. Активно ведём работу по оценке участков в Свердловской области и в Удмуртии».

Василий Анисимов: «ЛУКОЙЛ-Пермнефтеоргсинтез» – одно из самых технологичных в РФ нефтеперерабатывающих предприятий. Внедрение современных технологий с высокой степенью автоматизации позволяет нам выпускать продукцию, полностью соответствующую европейским стандартам качества. С 1995 года завод ушёл от выпуска этилированных бензинов, с 2005-го приступил к производству дизельного топлива качества Еuro 5, а с 2012-го в соответствии с этим стандартом производится уже весь наш автобензин. Что касается такого ключевого показателя как глубина переработки, то сегодня у нас она составляет 90%, а с вводом в 2016 году в эксплуатацию комплекса переработки нефтяных остатков (КПНО) достигнет 98%. Это будет лучший показатель в России».

Пятница. Утро. Нефтебаза «Пермская». Здесь 4 основных резервуара по 2000 кубометров каждый. В одном хранится 92-й бензин, в другом – 95-й, в третьем – дизельное топливо, в четвёртом – дизельное топливо ЭКТО (с высокотехнологичной моющей присадкой). Большая часть нефтепродуктов отгружается в бензовозы, которые снабжают лукойловские АЗС в Пермском крае (крупные железнодорожные поставки в Ижевск, Киров и Екатеринбург осуществляются непосредственно с завода). Это не самая большая нефтебаза в мире (на новом хранилище в южнокорейском городе Йосу единовременно находится почти два миллиона баррелей нефти), но наверняка одна из самых транспарентных: все АЗС компании интегрированы с ней в единую автоматическую систему контроля, что позволяет скрупулёзно отслеживать весь цикл реализации.

Уровень автоматизации на нефтебазе реально зашкаливает. Он высок настолько, что не сразу поймёшь, зачем тут нужны сотрудники. Въехать сюда можно только по предъявлении специальной карточки, в чип которой занесена вся персональная информация на водителя вплоть до его паспортных данных. Разрешение на отпуск продукта и на выезд с территории также поступает из компьютера. Кроме того, на компьютерах фиксируется весь маршрут бензовоза от базы до АЗС, в частности – все его остановки в пути.

Красные и зелёные пломбы на бензовоз ставят представители двух независимых друг от друга служб, чтобы исключить даже теоретическую возможность какого-либо сговора с целью хищения или, там, разбодяживания топлива в пути следования.

Блогерские фото- и видеокамеры тщательно фиксируют процесс пломбирования.

Бензовоз выезжает за территорию базы. Через полчаса мы должны встретиться с ним на АЗС. На всякий случай, чтобы исключить подмену, пальцем черчу на пыльном фрагменте цистерны тайный знак. Дескать, нас, вятских, на мякине не проведёшь. Ещё один журналист – помнится, из Екатеринбурга, – с тем же недружественным умыслом записывает имена водителей (Виталий и Евгений) «мерседеса» и его госномер (Р 810 СУ 116). Поехали.

До АЗС из-за пробок на дорогах мы добираемся с изрядной задержкой. Бензовоз на месте. Он уже заземлён. Идёт сверка номеров пломб, отбор проб на плотность и внешний вид горючего. Если показатели не совпадут с теми, что указаны в паспорте качества, груз не примут. Пробы при этом сохраняются на АЗС для возможного арбитражного анализа – если поступит обоснованная жалоба от клиента. Мой екатеринбургский коллега, между тем, инспектирует госномер и водительские имена. Я обхожу бензовоз в поисках своего тайного знака, но... Но об этом когда-нибудь потом. По секрету.

Чтобы не осталось сомнений, всю процедуру приёмки товара нам показывают буквально пошагово. Вот здесь мы нажимаем на ту кнопочку. А потом – на эту. А тут мы сверяем вот те показатели. А там – вот эти. Вчера, когда мы были на ПСП «Оса», мне показалось, что все сотрудники «ЛУКОЙЛ-Перми» слегка чокнулись на качестве и контроле. Сегодня, на АЗС, я убедился в этом окончательно.

В процесс учёта и контроля вовлечена даже касса мини-магазина при АЗС: на мониторе её компьютера высвечивается вся информация о прибывшем бензовозе, о параметрах бензина или дизтоплива и о ходе слива. При этом, как выясняется, просто слить и уехать здесь нельзя: перед тем, как отпустить бензовоз на базу, сотрудники АЗС тщательно проверяют цистерну на полноту опорожнения.

Ребята, втолкача загоняющие свою обсохшую трахому на автозаправку – лучшая иллюстрация к рассказу «Есть ли жизнь без «ЛУКОЙЛа». Сценка такая нередка и на кировских заправках. Но здесь они как-то уж очень вовремя появились, прям как рояль из кустов, трудно было не заподозрить подвоха. Организаторы, разумеется, всё отрицали – но на то ж они и организаторы!

Топливно-раздаточная колонка (ТРК) в неприкрытом, так сказать, виде. Если присмотреться, видны пломбы – следы регулярных проверок, которым ТРК отечественного производства подвергаются как минимум раз в полгода (импортные – раз в год). По ходу интересуемся, велика ли допустимая погрешность при заправке. Оказывается – 0,25%, то есть примерно стакан на сто литров бензина. Причём необязательно в пользу заправщика. И, кстати, полезный совет для автолюбителей: не тратьте напрасно силы, поднимая и тряся шланг ТРК в надежде сцедить остатки топлива в свой бак. Современный пистолет устроен так, что лишнего вам не даст, даже если шланг будет полон бензина.

Ну, вот, собственно, и всё. Полтора дня напряжённой работы и два вечера напряжённого отдыха остаются позади. Очень кстати по ходу движения в сторону железнодорожного вокзала наталкиваемся на ещё одну симпатичную городскую достопримечательность – огромного медведя с золотым носом. Говорят, если этот нос хорошенько потереть ладонью, то, во-первых, твоё желание стопудово исполнится, а, во-вторых, ты обязательно вернёшься сюда ещё раз. Думаю, за последнюю пару лет столь старательно, как мы, этот носик не тёр никто. Так что – до скорого, Пермь. Пока-пока.