Буря и натиск

«Регулярное упоминание об общественном транспорте во всех его отрицательных ипостасях стало у нас в Кирове общим местом. При этом достаётся почему-то всегда водителям, которые в погоне за клиентом, то есть за нашими с вами денежками, действительно готовы на всё. А вот те, кто эти денежки собирает, оказываются обойдёнными стороной, что не есть правильно.

Я о кондукторах. Если водитель, как говорится, это «мозг и мускулы» транспортного средства, то кондуктор - это его «ли­цо». А каждое лицо имеет тело, и тело это, собирающее плату с пассажиров, в большинстве своём зашкаливает за 50-й размер. Особенно это бросается в глаза в «пазиках» в часы «пик», когда в салоне и так не продохнуть. Не буду спорить с афоризмом, что «хорошего человека должно быть много». Однако менеджерам, проводящим кастинг, не грех бы сопоставлять объём «пазика» с объёмом потенциального кондуктора. Впрочем, я не об объёмах. И не о «пазиках». И даже не о «китайцах», пополнивших наш автобусный парк.

По роду моей работы мне иногда приходится пользоваться общественным транспортом от остановки «Площадь Конева» до остановки «Центральная гостиница». И я поневоле становлюсь свидетелем поведения кондукторов, иногда абсолютно нетрадиционного. Так, этой зимой я застала кондукторшу, которая ходила по салону без всякого выражения в лице и никого ни о чём не спрашивая, но то и дело хлопала пассажиров оголённой кистью по плечу. Не имея выраженного лесбийского либидо, я было отодвинулась, предупредив прикосновение кондукторской руки. «Милая, да не нужна ты мне! - хохотнула мадам, угадав мой немой вопрос. -  Если плечо тёплое, значит, клиент в автобусе давно и с билетом. А ес­ли холодное - значит, только что зашёл и пусть платит».

На днях, уже с наступлением апрельского тепла, я ехала в почти пустом «китайце». Кондукторша средних лет и средней полноты была разодета по полной весенней программе. Светлые, чуть ниже колен подштанники (возможно, джинсы), белая с двумя расстёгнутыми чуть ниже уровня груди пуговицами, открывавшими грязновато-розовый бюстгальтер; на голове конский хвост, собранный в . Неожиданно она оступилась и, не поймав кожаную лямку, служащую в «китайце» поручнем, громко грохнулась на колени. Что послужило причиной её падения - я не знаю; автобус в тот момент стоял на светофоре. Пока она шла в мою сторону (я устроилась в хвосте салона), беспричинное падение повторилось ещё раза два. Пока она меня обилечивала, я убедилась, что женщина трезва. При четвёртом падении из её сумки выкатились два билетных рулона, раскатившиеся по всей длине автобуса. Присев на одно колено, женщина начала сматывать ценную бумагу обратно. Молния на тесных поштанниках (джинсах) расстегнулась, представив на обсуждение мужской части автобуса светло-зелёное нижнее бельё. И смех, и грех.

Возможно, сие шоу входило в стоимость проезда, дабы разнообразить скуку долгого путешествия. Последнее что я услышала, выходя у Центральной гостиницы, - это грохот в очередной раз рухнувшей кондукторши и её пронзительный крик, обращённый, видимо, к водителю: «Коооляяя! Нууу тыыы меееняя заааииииибааал!». Будучи дамой впечатлительной, я до сих пор мучаюсь вопросом: доработала ли бедняжка ту смену до конца...

Зачем я всё это пишу? Чтобы, наверное, напомнить своим боевым подругам по женскому полу: давайте будем уважать и себя, и людей, с которыми мы ра­ботаем! Может, тогда меньше станет анекдотов про тупых блон­динок. А заодно и критических статей про работу нашего общественного транспорта».