China Girl
Приключения начались на станции Кожиль (в книге «Hunger: The Life & Times of David Bowie» она неточно названа Tuktym), где прихлебала, которого Дэвид попросил сгонять за закусью, затоварился на перроне десятком пирожков с яйцом и луком. После чего на станции Киров рок-звезду пришлось снимать с поезда с подозрением на дизентерию и госпитализировать. Познакомиться с вятскими достопримечательностями Дэвиду, впрочем, было не суждено: география его трёхдневного визита была строго ограничена больничным сортиром, из которого он практически не вылезал, а круг общения - спецмедперсоналом да «искусствоведами в штатском». Возможно, поэтому в своём творчестве к теме «кировских каникул» Дэвид так никогда и не обратился.
Зато промеж его фэнов (которых, к слову, за минувшие 36 лет совсем не убавилось) за нашим городом прочно закрепилось прозвище «место, где обосрался Дэвид Боуи».
О чём я подумал, перечитывая «The Life & Times»? Правильно: о Никите Белых, нашем губернаторе. И не только потому, что я всегда о нём думаю. А, скорей, из-за некоторых обстоятельств его прибытия и некоторых же обстоятельств пребывания, не так уж сильно отличающихся, - если отвлечься от диагноза, - от вятских мытарств мистера Боуи. С той небольшой разницей, что вместо искусствоведов к Никите Юрьевичу постоянно приставлена парочка шаклеинских прихвостней, которые бдительно оберегают подопечного от знакомства с якобы ненужными подробностями местной жизни, а прихлебалы-журналисты - вместо пирожков с яйцом и луком - потчуют его списками заговорщиков и врагов, которыми якобы кишат окрестности Серого дома.
Нет, в принципе я не против того, чтобы главные расхитители леса давали губернатору ценные советы по наведению порядка на делянках, главные разорители деревни - по поддержке подсобных хозяйств, а главные душители предпринимательства - по развитию малого бизнеса. Если я люблю женщину, я должен любить и её зонтик, если я уважаю губернатора, - то уважать и его выбор.
Единственное, с чем я действительно не хочу и не могу примириться - это чтобы наш город однажды начали называть «местом, где обосрался Никита Белых». Пусть даже Киров при этом будет уже Хлыновом или Вяткой.
Николай Голиков