Гоп-стоп экономической направленности
Если вы не очень отчётливо представляете себе, что такое «преступления экономической направленности», и надеетесь, что я вам сейчас это наглядно растолкую, то вы надеетесь зря. И потому, чтобы понапрасну не тратить своё и моё время, отложите эту газету куда подальше и займитесь чем-нибудь действительно полезным. Нет, я тоже сначала думал, что у меня это приступ собачьей болезни и что я всё прекрасно понимаю, просто сказать пока не могу. Но всё оказалось куда запущенней. И чем сильней мне хотелось что-нибудь, наконец, по этому поводу изречь, тем ясней я понимал, что с каждой минутой понимаю всё меньше. А когда я всё-таки открыл рот, то даже вспомнить не смог, зачем. Так какое-то время и сидел с открытым, пока его не захлопнул дворник.
Всё дело в том, что наличием отчётливого понимания, что есть «преступления экономической направленности» (или, вернее было бы сказать: «знанием вполне удовлетворительных криминологических признаков преступлений экономической направленности») сегодня не могут похвастать не только воинствующие дилетанты, вроде меня, но и признанные светила юридических наук (Александр Яковлев, Геннадий Горшенков, Геннадий Мишин), да и, похоже, всё российское научное сообщество в целом – о чём, к слову, сами они заявляют без всякого на то стеснения. Более того, за неопределённостью самого термина иные авторы начинают использовать вместо него различного рода эвфемизмы: «преступность в сфере экономики», «преступность в сфере экономической деятельности», «беловоротничковая преступность», – как если б от этого всем всё сразу становилось понятно. Причём метание интеллектуального бисера продолжается, даже когда, казалось бы, речь заходит о конкретном списке преступных деяний, присутствующих в Уголовном кодексе РФ и подпадающих под определение «экономических» – ибо исчерпывающего списка и здесь не приводит никто. «К преступлениям экономической направленности, – говорит один, – относятся: незаконная банковская деятельность, лжепредпринимательство, легализация денежных средств или иного имущества, приобретённых незаконным путём, незаконное получение кредита, злостное уклонение от погашения кредиторской задолженности, преднамеренное банкротство и так далее». «К преступлениям экономической направленности, – говорит другой, – относятся преступления, ответственность за которые предусмотрена в разделе VIII («преступления в сфере экономики») УК РФ, а также в IX, X и в ряде других разделов». Всё, в общем, как в той старинной одесской песенке: «и кое-что ещё, и кое-что иное…». Или как в том анекдоте: «Доктор, у меня что-то болит!». – «Отлично! Вот вам какая-то таблетка».
Вот. А теперь – самое, собственно, главное. Потому как – при отсутствии точного определения (вариант: при наличии ста противоречащих друг другу точных определений) и исчерпывающего списка (вариант: при наличии ста отличных друг от друга исчерпывающих списков) – сведения о «преступлениях экономической направленности», оказывается, являются в нашей стране предметом строгой статистической отчётности, которая призвана «достоверно отражать показатели деятельности соответствующих правоохранительных органов и их подразделений, осуществляющих борьбу с экономическими преступлениями (подразделений БЭП ОВД и пр.). И на основании которой, соответственно, штабные аналитики могут делать вполне себе серьёзные выводы – как об уровне экономической преступности на той или иной территории, так и об уровне профессионализма правоохранительных структур, росту этой преступности противостоящих.
Summary. Вопреки расхожему мнению, что уровень экономической преступности в регионе прямо зависит от уровня развития экономики этого региона (в том смысле что чем больше в регионе крутится денег, чем большее число жуликов за ними охотится), Кировская область – будучи одной из наименее экономически развитых и наиболее бедных территорий Приволжья – в криминальном плане является одним из его лидеров. За 5 месяцев 2014 года в нашем регионе зарегистрировано 795 преступлений экономической направленности (7-е место в ПФО), или 60,3 преступления на 100 тысяч жителей (2-е место в ПФО и 8-е в России) – меж тем как в среднем по округу этот показатель (43,7 преступления на 100 тысяч жителей) был в 1,4 раза ниже. Более того: по уровню регистрируемой экономической преступности Кировская область буквально на голову обогнала целую группу высокоразвитых приволжских территорий, включая Татарстан (35,8), Пермский край (31,0) и Башкортостан (25,6 преступлений на 100 тысяч жителей).
Аналогичная (ну, или почти аналогичная) картина наблюдается и по такому показателю как «число предварительно расследованных преступлений экономической направленности», где кировская цифра – 532 преступления (7-е место в ПФО), или 40,3 на 100 тысяч жителей (2-е место в ПФО и 8-е в России) – в 1,34 раза превосходит среднеокружную (30,1 на 100 тысяч жителей), и по такому показателю как «число преступлений экономической направленности, уголовные дела по которым переданы в суд», где кировская цифра – 423 преступления (6-е место в ПФО), или 32,1 на 100 тысяч жителей (3-е место в ПФО и 8-е в России) – превосходит среднеокружную (23,3 на 100 тысяч жителей) в 1,38 раза. Что в сумме наталкивает на мнение, прямо противоположную расхожему, а именно: чем ниже уровень экономического развития региона и чем туманнее его перспективы, тем меньше остаётся на его территории желающих честно работать и, соответственно, тем выше становится доля тех, кто остался, чтобы урвать.
Шакалья какая-то логика. Даже обидно.
Анзор Чхвания