Город Кир в ожидании моря
Эта книга – очередная отчаянная попытка сшить воедино разрозненные лоскутки культурного пространства европейской России. Под одной обложкой – 78 поэтов из двух десятков городов (Екатеринбург, Казань, Краснодар, Красноярск, Нижний Новогород, Новосибирск, Санкт-Петербург и др.), вошедших в федеральную программу «Культурный альянс». Идеолог процесса – Марат Гельман. Идея та же, что и у движения «Культурная столица»: сквозь границы, поверх барьеров. Заявленная цель: собирание России заново – через близкие контакты региональных культур.
Каждый город в «Поэтическом путеводителе…» представлен схематичной картинкой с символами региона. Например, Пермь – это доктор Живаго, чеховские Три сестры, пермяк солёны уши, музей современного искусства PERMM (там Гельман – директор, Андрей Родионов – пресс-секретарь, теперь бывший). Или вот Ростов-на-Дону – писатель Шолохов, дед Щукарь, татуировка «Ростов-папа», банда «фантомасов», художник Тер-Оганьян с топором (но без иконы, которую он когда-то рубил в Манеже).
Лейбл города Кирова нарисован явно не вятским художником: изображены пара дымковских игрушек, пушная шкурка («меховая столица России»), лопата, воткнутая в кочку («торфяная столица России»), и белый гриб («грибная столица России»). Приземлённенько… Ни тебе алых парусов Грина («родина русской романтики»), ни ракеты Циолковского («родина космонавтики»), ни колючей проволоки и конвойных вышек («гулаговская столица России»). А уж гриб, скорее, – символ Сыктывкара (проект «Коми – грибное место»). Коми-грибоеды, кстати, «Культальянсом» не охвачены…
Встретились две истерики
Для раздела «Киров» составители Андрей Родионов и Вячеслав Курицын обнаружили на Вятке всего двух поэтов – Михаила Коко и Аглаю Соловьёву. У Михаила напечатаны известное «Выхожу втроём я на дорогу…» и ранее не изданное: «во глубине рассейских руд / мы все олеги кошевые / мы в шахту сброшены зер гут / и замурованы живые // геройски не склонив колен / как крот истории мы слепо / съедобный разрываем тлен / в ночи пожизненного склепа // посмертный суд приговорит / внести нас в местные анналы / и выбить на граните плит / блестящие инициалы // отчизна-мать когда бы нас / ты заживо не погребала / каких умов бы свет угас / какая б скукота напала». Очевидно, стих написан задолго до проекта «Культурный альянс»…
У Аглаи – стихотворений четыре страницы. Это и длинные с рифмами: «Встретились две истерики. / Он говорит – у меня жена в Америке…», «От папиного ремня / Спрятаться за диваном…», – и миниатюрные верлибры: «Со мной лежит в постели / Голая Русская Литература» (остальное додумывай, читатель!). Мне больше всего легло на сердце вот что: «Один мой знакомый выпивал / по пятницам, / или / по средам, / или / по выходным / или… / Его похоронили молодым. / Он умер от одиночества. / В какой бы день недели мы ни пили, / Мы всё равно умрём / От одиночества». Многовато смертей этим летом кромешным.
Где паруса на заре?
Кроме того, всех поэтов составители попросили написать для книги заметку о «месте силы» родного города. Аглая вспомнила «Теремок»: «…Когда мне было 13 и я занималась в детском танцевальном коллективе, я была влюблена без памяти (мы все в этом возрасте влюбляемся в учителей, правда ведь?) в преподавательницу по классическому танцу. Тогда ей было 26. Она вела у меня занятие по пуантам. И ночами работала в шоу-программе в кафе-ресторане «Теремок». Я часто ошивалась там вечерами. Или иногда днём просто проходила. Детство ушло. Теперь мне 26. Ученическая влюблённость тоже давным-давно прошла. Но до сих пор романтичнее места нет для меня в городе». Ну вот, романтика же! А они рисуют нам торф, мех и грибы…
Другое «место силы» описал Михаил: «Живу я в городе Кирове на Октябрьском проспекте, рядом с парком имени С.М. Кирова. Парк этот никто из горожан так не называет, все говорят – парк у Диорамы. Там над прудом возвышается Диорама «Установление Советской власти в городе Вятке».
Построили музейное здание к 60-летию Великого Октября, а расписывали художники московской студии имени Грекова. Гигантское полотно изображает революционную демонстрацию на углу вятских улиц Николаевской и Спасской со стрельбой и красными флагами. Говорят, само событие – миф.
Теперь в Диораме выставляют динозавров, насекомых и восковых монстров. Светлый фасад с барельефом рабочего, крестьянина и матроса с винтовками потемнел, облупился и треснул. Идёт ремонт. Смотришь издалека: почти что египетская пирамида. Буря улеглась. Остались руины и мёртвый язык.
В парк у Диорамы идут погулять. В Антарктиде льдины и пингвины, а у Диорамы – утки и народ. Утки живут в незамерзающем пруду – туда втекают тёплые родники. Кто-то из пришедших кормит уток, кто-то рыбачит. Фоткаются. Катаются на санках. Пьют пиво – из бутылок в пакетах. Солнце бликует на ряби пруда. С высоты склона вид на окрестность напоминает картину «Охотники на снегу» Брейгеля. Охотники появляются ночью – схватить сонную утку. Голодные бомжи…
<…> Когда-то символом Кировской области были дымковская игрушка и «Алые паруса» Грина. Теперь брендом региона сделали Кикимору Вятскую – по местному топониму Кикиморская гора. Многим это не нравится – дескать, Высоцкий же пел: «В заколдованных болотах там кикиморы живут, защекочут до икоты и на дно уволокут… Страшно, аж жуть!». Что же, мол, Киров и Вятский край – болото, гиблое место?
Как бы то ни было, жизнь продолжается. Рассерженные горожане митингуют. Нерассерженные садоводы готовятся к весеннему севу. Сочинители сочиняют в парке у Диорамы стишки. Типа такого:
Семьдесят лет простоял у пруда город Кир в ожидании моря. Стала Кикиморой Вятка с тоски по парусам на заре».
Сам, наверняка, Михаил и сочинил этот стишок – стилизацию под античный гекзаметр. Кстати, книга при тираже 1000 экземпляров стала уже библиографической редкостью – на Вятке её можно почитать лишь в библиотеке Галереи Прогресса, ежедневно с 14 до 20 часов.
Генриетта Смелянская
Ранее по теме: «Рифмы, деньги, два ствола» ().