Сердце, что же ты болишь?
Назван сборник по одноимённому стихотворению Кутергина, где есть строфа: «Ты не губи, природа, / Истинного пути. / В тёмное время года / Месяца не найти». Мёртвый сезон и непогода диктуют: «Прочны окон дверцы, / Дождь стекает с крыш. / Сердце моё, сердце, / Что же ты болишь?».
Но лучше, по мнению Алексея, вообще не задумываться: «Живи, душа, не думай ни о чём, / Молись, душа, и ты увидишь Бога». И она увидела: «Слава Богу, что вечер прошёл, / Слава Богу, что ночь миновала, / Слава Богу, что утро настало, / Слава Богу, что всё хорошо. / Слава Богу, что есть ещё жизнь / В моём слабом болезненном теле, / Где и нервы, и всё на пределе. / Говорю: «Ради Бога, держись!».
Семь бед – один ответ: Бог спасёт. «Я говорил, что истина есть Бог, / Что вне её мы лишь к земле прибиты. / Я говорю всё это и сейчас», – утверждает Алексей Кутергин. Жизнь в Мурыгинском доме-интернате и психоневрологическом диспансере («Я мотаю казённый уют») научила его жить без особых упований: «На жизнь достойную – надежду / Я потерял в конце концов. / Живу, уставясь в телевизор, / А там то пляска, то погром».
А вне зомбоящика, за окном, другая Россия: «Русь, обеспамятев, чахнет, / Точно от засухи сад, / В воздухе Гоголем пахнет, / Словно лет двести назад». «Чичиков мёртвые души / Селит на новый пустырь». Башмачкин же – снова ограблен: «Припадал он к стопам государства, / Государство молчало в ответ». «Кто ворует, тот и судит. / Кто богаче, тот живёт»…
Что же делать? «Кто-то сказал «положенье безвыходно», / Ныне унижена Родина-мать. / О беспределе в ней было ли слыхано? / Сталина бы из могилы поднять. / Только вот смог бы он снова попробовать / Русь как когда-то поднять из руин? / Ныне же модно всё то изуродовать, / Что защищал сей великий грузин». Великий грузин? Тут и сел старик (это я про себя). Может, лучше поверить очевидцу – Осипу Мандельштаму, который выдал Иосифу Виссарионовичу характеристику на века: «Как подкову, куёт за указом указ: / Кому в пах, кому в лоб, кому в бровь, кому в глаз. / Что ни казнь у него – то малина…».
Ладно, не будем о жутком. Если Ахматова когда-то прославилась строками «Я на правую руку надела / Перчатку с левой руки», то одна из лучших строф Кутергина – примерно о том же: «Ты халат цветной надела. / Я ни слова не сказал. / Что-то жизнь подешевела, / Что-то рубль подорожал». Зато в этой бытовухе вдруг возникает, как отдушина, имя вятской поэтессы Светланы Сырневой, которой Алексей посвятил цикл стихов. Он ей признаётся: «Словно лесом, раскидистой чащей / Я иду, приминая траву, / Растворяюсь в поэзии Вашей, / И, читая её, я живу». Или в более широком контексте: «…меня ведут / По жизни книги, мысль и слово».
А главная его мысль, конечно же – о России, о Родине (к ней он подыскал незатрёпанную рифму): «В теплынь и непогодину / В душе у нас настрой / Любить и верить в Родину / С судьбою непростой. / В грехах она иль в святости, / Но кто мы без неё? / Живи, Россия, в радости, / Отечество моё».
Предисловие к сборнику написал секретарь правления Союза писателей России Валерий Фокин. Он сумел найти проникновенные слова: «Господь верит в нас, в таких людей светлой души и настоящего мужества, как Алексей Кутергин…».
С этим были согласны и гости презентации «Тёмного времени», состоявшейся 28 октября в Мурыгинском центре культуры и досуга. Её, помимо делегации вятских писателей во главе с тем самым Фокиным, посетило и местное руководство, в том числе глава Юрьянского района Алексей Потапенко.
Григорий Голицын