Выхожу ордой я на дорогу
Вечеринку доверили вести поэту Николаю Голикову. Он признался, что это его второй шанс: презентацию первого сборника Коко «Детский мат», которую Голиков вёл в 94-м, он не помнит, зато к сегодняшнему вечеру «не пил девять лет специально». По мнению ведущего, хотя Михаил - человек идеологически и творчески сложный и неудобный, издание второй его книги - важнейшее историческое событие для вятской литературы.
А вот декан филфака ВятГГУ Ксения Лицарева, чья статья о поэзии Коко в книжке перепечатана из сборника научных трудов университета, сказала: Миша - самый гармоничный авангардистский поэт в региональной литературе («филологический концептуалист»), хороший литературный критик, один из лучших журналистов Вятки. По словам Ксении Станиславовны, её подруга Татьяна Владимировна Петрусь (доцент кафедры русского языка) порой ей звонит и говорит: «Слушай, прочитай блестящую статью Миши Коковихина!». Да, под этой паспортной фамилией он изредка фигурирует в прессе...
Поспорила Лицарева и с Генриеттой Смелянской, назвавшей Михаила Коко «мастером цитатных дел», который никак не может освободиться от постмодернистской игры в бисер (). Сославшись на авторитет Умберто Эко и высказывание Анны Ахматовой («Я сама сплошная цитата»), исследовательница заявила: игра в бисер, несомненно, ценна, и это не каждому дано, тем более что многие вещи Мишей выстраданы - в духе восточного постмодернизма, играющего в поле великой русской литературы, поэтому эта игра включает в себя постановку главных вопросов нашего бытия и поиск нравственных ценностей...
Насколько всё это так, можно было судить по поэме «Божественная Комедия» (по мотивам Данте), прочтённой Михаилом в сопровождении гитары Евгения Останина (историка) и тамтама Насти Александровой (студентки филфака). Казалось, что это он, автор, «земную жизнь до дна исчерпав», «потерялся в городах» и был уловлен Биллом Гейтсом во Всемирную паутину, откуда под натиском валькирий, фурий и вампирш сбежал обратно в наш городок, сначала «в наём газете» (чтобы ощутить: «я гол как лагерник на голой / земле в компьютерных сетях»), а потом - в андеграунд, где после схватки с «князем тьмы и паутины» (то бишь Гейтсом) сжёг подполье и компьютер и вышел в мир противиться тотальному злу, зная, что это безнадёжно...
Воспоминаниями и стихами, посвящёнными М. К., поделились соратники и боевые подруги. Светлана Сырнева: «Всё убито, и не о чем плакать уже, / и отнято остатнее слово твоё. / Но зияет великая рана в душе, / и бесшумно свобода заходит в неё». Николай Голиков: «Он не ведал ни дорог, / Ни проторенных тропинок... / Он - людей! - упав в песок, / Из последних сил аукнул. / Кто-то звякнул. Кто-то стукнул. / Кто-то хмыкнул. Вот и всё». Олег Чарушин: «Я чувствую дыхание зимы», - / сказал он, выпив пива спозаранку. / А что ему - духовному подранку - / всю жизнь твердить «Рабы - / рабы не мы»?». Елена Наумова: «Миша - романтик, у него перекличка с поздним Есениным». Евгений Останин: «Он - летописец Четвёртой Русской революции... У Миши - роль Овода».
По заявке презентующего Иван Глухов сбацал песню времён перестройки на стихи Георгия Антонова: «Спи, мой мальчик, это глюки. / Спи, а то отрежу руки. / Слёт народных упырей / сверху плана сдал пырей...». А в литмузколлаже поучаствовали и сам Коко, и Останин, спевший пару классических кокостишков на мотив романса «Выхожу один я на дорогу» и одесского блатняка «На Дерибасовской открылася пивная». Настя (объявленная Михаилом как «одна из тех братьев и сестёр, что меч нам отдадут» после ухода царя Ирода), естественно, потамтамила, а ведущий - на удивление - в такт побренчал на бубне.
Интересно, что и после официальной части музицирование продолжилось: то там, то сям по углам звучали этнические мотивы (флейта Ивана Глухова и тамтам Насти) плюс р-р-революционные песни (Борис Сметанин и Дмитрий Хоробрых). Тянется, оказывается, наш народ к культуре-то! Жив курилка, как бы его ни гасили!
Александра Лейферова
P.S. Книгу М. Коко «Прощайте голуби» см. в магазинах «Читай-Вятка» (Ленина, 83) и «Роспечать» (Воровского, 54-в), а также в отделе абонемента Герценки (Энгельса, 41).