Быть или не быть – вот в чём опрос
Вятские учёные предложили региональной власти выработать эффективные механизмы стимулирования и поддержки бизнеса, адекватные по своей сути природе рынка.
В марте 2017 года по инициативе Вятского государственного университета в городе Кирове прошёл форум «Проблемы и перспективы устойчивого развития территорий» – событие для опорного вуза тем более значимое, что собственно основы в определении этих проблем и перспектив (в том числе – для моногородов) были заложены благодаря научному потенциалу двух его подразделений: Института экономики и менеджмента и Института гуманитарных и социальных наук, – в рамках проведённых ими маркетинговых и социологических исследований. При этом работали учёные университета в тесном сотрудничестве с представителями правительства Кировской области и главами муниципальных образований, о чём, в частности, свидетельствуют соглашения, подписанные между ВятГУ, облправительством и агентством по развитию моногородов.
В разрезе сфер
Одними из самых ожидаемых на форуме были результаты социологического исследования, проведённого под началом руководителя Регионального штаба позитивных изменений ВятГУ, профессора Екатерины Митягиной среди более полутора тысяч жителей кировских моногородов на предмет возможностей и перспектив развития их муниципальных образований. Целью проекта было изучение уровня удовлетворённости жителей моногородов ситуацией в различных сферах, а также их мнения о перспективах, проблемах, инвестиционно-привлекательных объектах и возможностях для отдыха и развлечений. При этом – помимо собственно опроса населения в форме стандартизированного интервью – учёными был проведён анализ отзывов граждан в социальных медиа (социальных сетях, блогах, форумах и т.п.) о жизни в их моногородах.
Всего в России сегодня насчитывается 319 населённых пунктов, получивших такой статус. В нашем регионе их одиннадцать: Белая Холуница, Вятские Поляны, Демьяново, Кирово-Чепецк, Кирс, Красная Поляна, Луза, Мурыгино, Омутнинск, Стрижи и Уржум. Из них первое место по степени удовлетворённости населения ситуацией в градообразующей промышленности занял Кирово-Чепецк, а второе поделили Кирс, Омутнинск и Вятские Поляны. Жители остальных кировских моногородов (Стрижи, Мурыгино, Белая Холуница, Уржум, Красная Поляна, Луза и Демьяново) высказали негативные оценки. Что в принципе неудивительно, поскольку большинство (80,2%) опрошенных были «коренными» обитателями своих территорий (49,6% жили здесь с самого рождения, а 30,6% – провели большую часть жизни), что, безусловно, повышало для них остроту восприятия проблем малой родины.
В разрезе различных сфер городской жизни самую высокую удовлетворённость респонденты высказали по отношению к ситуации с образованием (3,79 балла по пятибалльной системе), правопорядком (3,42 балла) и экологией (3,36), а самую низкую – с промышленностью (2,50), туризмом (2,25) и дорогами (1,86 балла). При этом привлекательность своего города для его жителей в первую очередь обуславливалась чувством любви к малой родине (22,7%), её живописным месторасположением (21,0%), размеренностью жизни (20,6%) и хорошими людьми (15,2%), меж тем как такие, казалось бы, важные позиции как «возможность для заработка» и «хорошая власть» были отмечены только 0,6% респондентов, а «инвестиционные возможности» – того реже (0,3%). Показательно распределились места и в top-10 главных проблем моногородов, составленном по результатам опроса, где первое место заняли плохие дороги, второе – деятельность ЖКХ, а третье – безработица, за которыми – в порядке убывания значимости – следовали высокие коммунальные тарифы, медицина, низкие зарплаты и пенсии, работа местных властей, освещение улиц, алкоголизм и организация досуга.
Область повышенных рисков
В субъективном восприятии жителей, как показало исследование, моногорода ещё могут стать зонами перспективного роста. 64% опрошенных считают, что в их населённом пункте есть возможности для развития предпринимательской деятельности, особенно это заметно в Демьянове (50% ответили, что такие возможности имеются, а 34% – что скорее имеются, нежели нет), Вятских Полянах (48% и 30%), в Лузе (49% и 26%) и в Кирсе (27% и 40% соответственно). Наиболее критично в этом вопросе оказались настроены респонденты из Красной Поляны, из которых 25% сочли, что такие возможности, скорее, отсутствуют, нежели есть, а 32% ответили категорическим «нет».
А вот назвать инвестиционно-привлекательные объекты жители в большинстве случаев либо затруднялись, либо указывали на градообразующее предприятие (в Чепецке – «Уралхим», в Стрижах – силикатный завод, в Мурыгине – бумажную фабрику и т.п.) – меж тем как основной целью развития моногорода является именно отход от традиционной роли градообразующего производства как центра экономической активности и рост других видов предпринимательства. Увы: население, как показали результаты исследования, к восприятию этой идеи пока не готово.
Выводы, к которым пришли исследователи, утешительными не назовёшь: по оценке жителей, как выяснилось, моногород сегодня – это область повышенных социально-экономических рисков, причём основным риском ухудшения социально-экономического положения в большинстве кировских моногородов является как раз ситуация в градообразующей промышленности. Инфраструктура отдыха и развлечений, равно как и туристические объекты, здесь отсутствуют, а имеющиеся возможности для развития предпринимательской деятельности не востребованы, поскольку занять социально-активную позицию в отношении благоустройства города и поиска инвестиционно привлекательных объектов горожане пока ещё не готовы. Впрочем, работа по теме моногородов в ВятГУ тоже пока ещё не завершена. И её следующим этапом, по словам директора Института гуманитарных и социальных наук Алексея Костина, должно стать объединение усилий управленческих команд моногородов, предпринимателей, местных активистов и учёных ВятГУ для выстраивания устойчивого диалога между населением, властью и бизнесом и разработки стратегии развития монотерриторий.
Склонность к мышлению
Ещё одной масштабной научной работой, результаты которой активно обсуждались на форуме, стало исследование факторов инвестиционной привлекательности Кировской области и удовлетворённости предприятий и организаций мерами государственной поддержки, проведённое под руководством доцента кафедры государственного и муниципального управления ВятГУ Ольги Ноговицыной. В рамках этого исследования были опрошены двести руководителей предприятий и организаций, относящихся к категории крупного, среднего и малого бизнеса и осуществляющих свою деятельность в сорока пяти муниципальных образованиях региона. Что позволило, во-первых, оценить уровень их удовлетворённости мерами государственной поддержки, во-вторых, выявить факторы инвестиционной привлекательности территорий, и, в-третьих, разработать рекомендации по повышению эффективности государственной поддержки инвестиционной деятельности.
«Одной из задач, которые мы перед собой ставили, было изучение инвестиционных стратегий предприятий и организаций, – поясняет Ольга Сергеевна. – Благо, сравнивать было с чем, так как в 2007 году, когда шла работа над первой Стратегией социально-экономического развития Кировской области («Стратегия-2020»), аналогичное исследование нами уже проводилось. Как выяснилось, склонность к стратегическому мышлению и стратегическому управлению у предпринимателей за эти годы заметно возросла. Если в 2007-м только 50,9% из них осуществляли свою деятельность в соответствии с имеющейся стратегией, то в нынешнем году чётко разработанный стратегический план был уже у 62,0% наших респондентов. Кроме того, следует отметить беспрецедентно высокий интерес, который предпринимательское сообщество проявляет к разработке новой Стратегии развития Кировской области на период до 2035 года. А будут услышаны предложения представителей бизнеса или нет – покажет время».
По убыванию степени
Из трёх сценариев развития, которые были представлены в «Стратегии-2020», в нашем регионе сегодня, по словам Ольги Ноговицыной, реализуется инвестиционный. При этом доля предприятий, осуществляющих инвестиционную деятельность, вкладывая «значительные средства», сократилась с 18,8% в 2007-м до 14,6% в 2017 году – и наоборот: доля предприятий, вкладывающих «крайне незначительные средства», выросла с 17,9% в 2007 году до 24,5% в 2017-м. Тем не менее, в трёхлетней перспективе, как показал опрос, ситуация может измениться в лучшую сторону: 27,6% опрошенных руководителей планируют инвестировать «не большие, но и не малые средства» (в 2007-м таких было 22,8%), меж тем как вовсе не планируют инвестиционных вложений 28,6% – против 40,0% десять лет назад. Причём большинство (62,0%) тех респондентов, которые намерены таки вести инвестиционную деятельность, планируют вкладываться в обновление оборудования, 26,0% – в модернизацию, 23,4% – в реконструкцию, 18,8% – в новое строительство. А вот инвестировать в нематериальные активы и в инновационные технологии предполагают только 3,6% и 5,2% руководителей соответственно. Что лишь ещё раз подтверждает тот факт, что анонсированный переход экономики Кировской области на инновационный путь развития по-прежнему не осуществлён.
В качестве основных факторов, влияющих на принятие решений в инвестиционной сфере, респонденты назвали, во-первых, уровень налогов и сборов (данный фактор набрал 7,3 балла из 10), во-вторых, затраты на энергоресурсы (6,7 балла), а, в-третьих, наличие трудовых ресурсов требуемой квалификации (6,6). Далее – по убыванию степени влияния – следуют «покупательная способность на месте» (6,3), «транспортная инфраструктура» (6,2), «близость и доступность рынков сбыта/закупок» (6,1 балла) и «меры государственной поддержки» (6,0 балла из 10).
«Нам было важно понять, видят ли собственники предприятий для себя перспективы инвестирования, и, по возможности, оценить, насколько они сегодня готовы вкладывать в развитие предприятий собственные средства – и почему наш бизнес всё чаще стал уходить со своей территории и инвестировать в проекты, которые реализуются в соседних регионах, в частности – в Вологодской области и в республике Коми, – продолжает Ольга Ноговицына. – Есть, конечно, и обратная тенденция, когда в районы нашей области приходят предприятия, зарегистрированные за её пределами. В таких случаях, если инвестиционная деятельность даже и ведётся, нам она ничего, кроме рабочих мест, не даёт. Хуже того: заезжие предприниматели начинают выдавливать местный бизнес с рынка, как это случилось, например, в Лузе, где вологодский инвестор построил довольно крупную торговую точку и завёл туда «Магнит» и ряд своих фирм. Продукты питания, которые там продаются, они завозят в основном из Вологодской области, поэтому местные предприятия, производящие тот же хлеб или, скажем, колбасу, вынуждены теперь с рынка уходить. И это происходит не только в Лузе, но и во многих других муниципальных образованиях».
Форма прямого участия
Неудивительно, что бизнес – особенно тот, который работает в сельских поселениях, – сегодня как никогда рассчитывает на поддержку со стороны государства. И эта тенденция отчётливо просматривается в результатах исследования: так, если в 2007 году на вопрос: «Нуждается ли ваше предприятие в господдержке», – отрицательно ответили 45,3% опрошенных, то в 2017-м их доля сократилась до 31,7%. И, наоборот, доля выбравших ответ: «Да, и мы уже обращались за государственной поддержкой», – за 10 лет выросла с 15,0% до 38,5%. Значительно – с 56,3% до 67,6% – увеличилось за эти годы и число предпринимателей, которые, обратившись за господдержкой, сумели её получить. При этом самыми эффективными из всех предлагаемых государством мер поддержки, по мнению респондентов, являются субсидии на уплату процентных ставок по кредитным ресурсам и на уплату лизинговых платежей (58,3%), гранты (29,7%), субсидии на профессиональную подготовку и переподготовку кадров (22,4%) и государственные гарантии (18,8%). А из форм прямого участия органов государственной власти наибольшим доверием у бизнеса пользуются предоставление бюджетных инвестиций (60,9%), государственно-частное партнёрство (17,2%) и создание на территории муниципального образования институтов развития (11,5%).
«Ситуация по государственной поддержке серьёзно изменилась: если раньше предприниматели вообще не понимали, что это такое, то сегодня большинство знает, что такая возможность есть, но она не для всех, – итожит Ольга Сергеевна. – То есть достаточная прозрачность процедуры не обеспечивается. Есть претензии и по составу экспертных комиссий, где решения по проектам в области IT зачастую выносят специалисты в сфере биотехнологий и наоборот. Стоит ли удивляться, что однозначного доверия к процедуре распределения господдержки у бизнес-сообщества нет? Не устраивает предпринимателей и скромный размер выделяемой суммы: потратить неделю на сбор документов, чтобы получить (да и то – не факт) 50 тысяч рублей, многие попросту не готовы, справедливо полагая, что их время стоит дороже».
Составленный по результатам опроса рейтинг основных причин, по которым предприниматели отказываются обращаться за помощью к государству, слова Ольги Ноговицыной полностью подтверждает: если в 2007 году респонденты чаще всего сетовали на отсутствие информации (44,5%), то в 2017-м на первое место вышла неудовлетворённость видами поддержки и условиями её получения (29,7%). А вот сложившееся мнение о предоставлении господдержки только «своим» за эти годы актуальности не потеряло, оставшись второй по значимости причиной недоверия предпринимателей к государству (в 2007 году на неё ссылались 23,2%, в 2017-м – 19,8% опрошенных).
Отсюда, надо полагать, следует и первостепенная задача, озвученная на форуме перед региональными органами власти по результатам анализа востребованных форм, сроков и объёмов предоставления государственной поддержки частным инвесторам: выработать эффективные механизмы стимулирования и поддержки бизнеса, адекватные по своей сути природе рынка.